ОСЕНЬ

          Красота стоит святая,
          как с картиночки из рая,
          что снимаю шляпу фетра:
          «Осень, здравствуй! Проходи».
          А берёзка молодая,
          плавно веточки качая,
          подчиняясь воле ветра,
          щедро землю золотит.

          Осень, осень милая,
          я тебя не милую,
          но когда ты вот такая,
          то никто не устоит.

          Отпуск взял, собрал вещички:
          сигареты, водку, спички —
          отправляюсь на рыбалку —
          лодка есть и есть весло.
          Полетели в стаях птички, —
          «До свидания, сестрички», —
          говорю, а сердцу жалко:
          ну, куда вас понесло?!

          Осень, осень милая
          птичка быстрокрылая,
          да не та уже дыхалка —
          видно, времечко пришло.

          Налетела серым ливнем
          поскользнулась в жёлтой глине —
          растянулась — вся и сразу.
          Братцы, осени — каюк!
          ...Отлежалась, тихо плача,
          подоткнула в пояс платье
          и зашлёпала по грязям
          босиком, спеша на юг.

          Осень, осень милая,
          собирайся с силами.
          Загляни, когда опять
          ты побежишь на новый круг!

ПЛАЧ ПО ЛЕТУ

Жизнь то плавно течёт,
то вдруг бьёт по шарам.
Вот уж осень метёт
листопад по дворам.
И обидно до слёз —
сошло лето на нет;
на плечах у берёз
мишура эполет.

Изо всех прошлых лет
это — миг-полусон.
В мишуре эполет
скис берёзовый сок.

Сколько было надежд,
сколько планов, идей;
сколько было невежд
и в кавычках друзей;
сколько выпито зелья,
а с ним пьяных слёз —
столько стало потерь
и несбывшихся грёз.

Изо всех прошлых лет
это — миг-полусон.
На рабочем столе
водка да закусон.

Кто всё принял в расчёт,
тот приучен к дарам.
Мне лишь осень метёт
листопад по дворам,
копошится в листве,
серой мышью шурша,
хнычет дождик стервец.
И томится душа.

Изо всех прошлых лет
это — миг-полусон;
где ж ты, милое, где?
Да лишь дождик в лицо.

Жизнь то плавно течёт,
то вдруг бьёт по шарам.
Осень скучно метёт
листопад по дворам;
строй корявых берёз
в мишуре эполет.
И обидно до слёз —
сошло лето на нет.

          ЛИСТОПАД

          Опять транжира листопад
          раскрасил двор, как на парад,
          и по листве крадётся
          осень осторожно.
          Ну что ж, ей, стало быть, пора.
          А я уже тому лишь рад,
          что жив пока. Душе и сладко,
          и тревожно.

          Другой погоды не хочу;
          мне хорошо, и я кричу:
          «Принцесса осень,
          я с тобой теперь сосватан!
          А дворник утром, по чуть-чуть
          метя опавшую парчу,
          меня и осень, не стесняясь,
          кроет матом.

          Какой злопакостный мужик!
          Метёшь — мети и не тужи.
          Не лето осень, но и жить,
          и петь охота.
          Смотри, как мило лист дрожит...
          хотя тебе что ни кажи —
          на красоту давно плевать
          с твоей работой.

          Почти по-летнему тепло.
          Пусть не по-летнему светло,
          но мнится, что зима
          пока далековато.
          Лишь дворник дядька пожилой,
          едва орудуя метлой,
          меня и осень откровенно
          кроет матом.
          ... Чудной транжира листопад
          раскрасил двор, как на парад,
          и по листве крадётся осень
          осторожно.
          Ну что ж, ей, стало быть, пора,
          а я уже тому лишь рад,
          что жив — пока душе и сладко,
          и тревожно.

Посвящение г. Перми

ГРАЧ

Наконец-то, конец зиме.
Возвращаются стаи птиц.
Им, конечно, попроще, чем мне;
им и дела-то нет до границ.
Птицы просто летят домой,
а я не был там много лет.
Вольный грач, ты сторонке родной
от меня передай-ка привет.

Там, на Каме-реке в Перми,
крик грача воронёного
за привет, мать-Россия, прими
от сынка непутёвого.

Я свой город такой родной,
иногда вижу лишь во сне...
А грачи улетают домой,
зная, что доберутся не все.
Но лишь зависть моя черней,
и в глазах застывает грусть.
Птицам проще, конечно, чем мне:
им на север, а я — остаюсь.

Там, на Каме-реке в Перми,
крик грача воронёного
за привет, мать-Россия,
прими от сынка непутёвого.

РАЗВОД

Статистикам известно всё:
безликими процентами
абракадабра цифр легла в отчёт —
и very mutch!
Возможно, дело нужное,
но я б не дал ни цента им,
чтоб изначально знать процент
возможных неудач.
Где выросла рождаемость,
а где грешат абортами —
сухой цифирью выверено,
как живёт народ.
А мой кораблик маленький
с разбитыми фальшбортами,
став браком брачной гавани,
поплыл в графу РАЗВОД.
Мы были разными, конечно, —
нет и речи,
но притянул закон
физический тела.
А волны быта бились в борт —
искали течи —
и у кораблика обшивка протекла.

Разводы нынче будничны —
не каждого жизнь балует.
Пучина быта омутом
представилась и нам,
а наш кораблик маленький,
лишившись крепкой палубы,
безвольной утлой лодочкой
подставился волнам.
И никакой трагедии —
не то ещё случается;
сегодня разведённый —
никакой не альбинос.
Я знал, что рано, поздно ли,
но всё же повстречаемся
и вот сегодня — надо же! —
столкнулись к носу нос.

Совсем иначе представлял
я эту встречу.
Пусть не враги с тобой мы,
но и не друзья,
я думал: запросто пройду
и «не замечу».
Да не заметить, видно,
всё-таки нельзя.

Ну, здравствуй. Как дела,
как жизнь?
Да вижу, что — в порядочке!
И я в порядке полном.
Даже в чём-то преуспел.
И, в общем, всё — как надо
и стишков, вон, полтетрадочки...
а времени — в обрез, прости,
и уйма прочих дел.
Бывает, разведённые ступают
на попятную,
но этот happy end на сто процентов
не про нас.
И если уж кораблику не повезло
с командою,
то не спасут ни такелаж,
ни даже ватерпас.

Совсем иначе представлял
я нашу встречу,
на крыльях гордости
по облакам скользя,
считал, что запросто пройду
и не замечу...
Да не заметить, видно,
всё-таки нельзя.