Характер, закалённый войной

Хотите увидеть пример решительного, непреклонного характера — познакомьтесь с Вандой Иосифовной Вильчинской. Хотите увидеть человека, который в восемьдесят лет безапелляционно заявляет «Мне скучать некогда» — вам по тому же адресу. Человек, который не привык жаловаться, как бы тяжело ему ни было. Оптимист, который умеет радоваться всему, что есть.
— Была я тихоней, да жизнь перековала. Потому что рассчитывать было не на кого, кроме себя самой, — говорит Ванда Иосифовна.

Немцы появились внезапно
— Как это — «не знаю, куда себя деть»? Всегда найдётся дома дело — убраться, пошить, поштопать. Мне скучать некогда. Кручусь всё время.

Такая кипучая энергия с самого детства бурлила в Ванде Вильчинской.
Родилась и росла она на Украине. Когда началась война, ей было 12 лет.

— Немцы появились внезапно, шли, вооружённые до зубов. А наши солдатики — против них с винтовками, считай что безоружные. Кругом стреляли, бомбили. Мы, несколько ребят нас было, стащили в окоп раненого солдата. Перевязали ему рану как могли, таскали еду. Выходили, словом. А потом украли для него какую-то одежду, и он ушёл — пробиваться к нашим.

— Не страшно было?
— Да ничего не страшно. Шкодяры были те ещё...

Может, и шкодяры, да только суровые испытания готовила жизнь для этих детей.

— Топить же чем-то надо было. Бывало, наберём на станции полмешка недогоревшего угля и тащим. Под колёсами ползём — а состав может в любую минуту тронуться.
Только выползли — полицай тут как тут. Пошли, говорит, в комендатуру. Ну так мы уголь-то из мешка повытряхиваем, и всё. Отлупят нас да отпустят. А назавтра опять идти... Однажды ранним утром побежали мы в поле. Вдруг видим: на машинах людей привезли. Выстроили их вдоль большой траншеи, грянула автоматная очередь. Все люди упали. А мы лежали и тряслись. А потом пошли посмотреть. Кругом кровь, стоны умирающих. Страшное зрелище...

Оказалось, немцы всем евреям, торговцам, объявили: собирайте всё самое ценное, отправим вас в Палестину. Потом отвезли на тот пустырь... А ценности прибрали.
Немецкие солдаты устраивали целые облавы. И тех, кто покрепче, угоняли в Германию. Забрали так и старшую сестру Ванды Эльзу.

— Загрузили их в товарные вагоны и повезли. Мы с мамой бежали за ними, сколько было сил. И с тех пор ничего о сестре не знаю, хотя неоднократно пыталась выяснить, что стало с ней после войны. В 1992 году из Германии сообщили — Эльзы там нет.

Дорога в никуда
В 43-м Ванду с матерью и малолетним братом отправили в Польшу, в лагерь недалеко от Лодзи. Деревянные бараки, большой ров с водой по периметру и вышки с охраной. А в лагере — пять тысяч человек влачат полуголодное существование.

А в январе 45-го распахнулись ворота лагеря, ворвался крик «Ура!» и появился первый вестник скорой победы — русский солдат, тепло, не по польской погоде, одетый, валенками месивший зимнюю грязь.

Солдаты привезли три полевые кухни. И голодные люди набросились на еду.
— Не надо было сразу так много есть... — качает головой Ванда Иосифовна. — Многие, очень многие погибли от этого...

Ванду определили на работу в госпиталь в Лодзи, там она ухаживала за ранеными, выполняла разную чёрную работу. Ждали распоряжения и отправки домой. Домой хотели очень, на родину, на Украину.

На сборном пункте народу было видимо-невидимо. Мать подала документы, но когда выяснили, что она немка, выслали в Казахстан. Опять были вагоны товарного состава, опять дорога в никуда.

8 мая 1945 года Ванда с матерью и братом прибыли в Балхаш.

Комнат в бараке не нашлось, жили в холодном тамбуре, где обычно хранили уголь. Регулярно отмечались в комендатуре. Только позже им дали комнату.

Ванда рыла траншеи под дома, а там — камень, кайло отскакивало. Штукатурила, подсобницей была, раствор тяжёлыми бадьями таскала. Возвращалась после работы в слезах — всё болело.

— Потом кто-то в бригаде маляров меня пожалел: угробится девчонка, давайте к нам возьмём.

Училась в вечерней школе. Успевала и на танцы бегать. Штиблеты берегли (подошва — из транспортёрной резины, верх — из рукавиц), поэтому бегали до танцплощадки босиком, а потом обувались и отплясывали.

Работала и хронометражистом на комбинате, и в цеху крупного дробления, и в операторской. Потом перевели на кран. Перевели с условием — за месяц освоить работу на всех имеющихся кранах: 10-, 5-, 3-тонных и 135-тоннике, которым снимают и ставят на ремонт мельницы.

Ага, как же, «белоручку» из операторской мастеровитые крановщики так сразу и бросились учить. Ванда 15 дней чистила огромный 2-этажный 135-тонный кран — вот и вся учёба.

Когда стало известно, что новобранца используют не по назначению, начальник устроил разгон. До истечения срока оставалось 15 дней. Но и этого хватило. Одна из женщин-крановщиц взяла Ванду в ученицы. Та чуть не в рот наставнице заглядывала, и хоть были к ней строги, училась всему со свойственной ей с детства упёртостью. И стала классным крановщиком. А крановщику на обогатительной фабрике нужна точность ювелира — там же мельницы крутятся, допустишь оплошность — тросы посрывает. В 1951 году открыли новый электролитный цех, и она попросилась туда.
В 1953 Ванда Иосифовна вышла замуж. В 1955 и 1956 родились дочки — Людмила и Вера.

В 1971 году перевелась в Жезказган, на новый медеплавильный завод. Работала в электролитном цеху. Пожалуй, все лучшие крановщики на заводе — её ученики.

Ванда Иосифовна для наглядности изображает в моём блокноте и как расположены ванны в электролитном цехе, и 200-килограммовые аноды с «ушами», траверз на кране и борону — нечто вроде рамки с многочисленными крючьями, которыми кран поддевает анодные пластины. У классного крановщика, такого как Ванда Иосифовна, аноды никогда не срывались «с крючка».

Несмотря на несколько суровый характер, с Вандой Иосифовной любили работать. Но только те, кто работал, а не халтурил. Она знала своё дело на отлично и требовала, чтобы все работали как надо, а не как хочется. И оптимизм сохранила, и принципиальность.

— Добра людям желаю. Не люблю склок. Всегда говорила: не сплетничать, работать надо.

Здесь мой дом
Пухлый фотоальбом, который мы рассматриваем, вмещает в себя множество свидетельств самых разных событий из жизни Ванды Иосифовны. Дети, внуки...
— А вот это — медьзаводские ветераны. Было тридцать человек. Сейчас из тех, что на фотографии, только я и Владимир Балаш остались.

Ванда Иосифовна беспокоится:
— Уйдут старики, кто работать будет? Никто в рабочие не идёт. Никто не хочет становиться учителем или врачом, потому что это малооплачиваемые профессии. Наш Президент Назарбаев правильно сказал: нужно закрывать институты, штампующие адвокатов и экономистов, и открывать вместо них профучилища. Иначе наступят времена, когда будем рабочих из-за границы приглашать.

Ванда Иосифовна всю жизнь свою посвятила своим детям — дочерям, а потом и внукам.
— Если детей Бог послал, нужно всё для них сделать. И воспитать так, чтобы не было за них стыдно.

За дочерей Ванде Иосифовне стыдно не было.
— Как вы обычно отмечаете День Победы, 9 Мая?
— День Победы — самый дорогой мне праздник. Я всегда с нетерпением жду его, и пока парад движется по улицам, я не торопясь иду на Аллею Славы. И в этот день на глазах всегда слёзы. Потому что война кончилась. Потому что я на собственной шкуре испытала, что такое война.

У ветеранов, много переживших, всегда спрашиваю, что они могут пожелать людям. Потому что они знают, что на самом деле — главное.

— Быть добрее и терпимее. Чтобы войны не было. Чтобы просыпались утром, за окном светило ласковое солнышко. И чтобы люди улыбались друг другу.

Юлия ВЫСОЦКАЯ.
Фото автора.